Рек и во знаменье черными зевс помавает бровями

Там, одного восседящего, молний метателя Зевса

Видит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;

500 Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена 26

Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,

Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:

“Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угодна

Словом была или делом, исполни одно мне моленье!

505 Сына отмети мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;

Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:

Сам у него и похитил награду, и властвует ею.

Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион!

Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы

510 Сына почтить не предстанут и чести его не возвысят”.

Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель

Долго безмолвный сидел; а она, как объяла колена,

Так и держала, припавши, и снова его умоляла:

“Дай непреложный обет, и священное мание сделай,

515 Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,

Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся”.

Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:

“Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь

Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;

520 Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною

Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани.

Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит

Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:

Зри, да уверена будешь, – тебе я главой помаваю.

525 Се от лица моего для бессмертных богов величайший

Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,

И не свершиться не может, когда я главой помаваю”.

Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

530 Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида

Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;

Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали

В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных

535 Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.

Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера

Все познала, увидя, как с ним полагала советы

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.

Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:

540 “Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?

Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно

Тайные думы держать; никогда ты собственной волей

Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!”

Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:

545 “Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;

Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!

Что невозбранно познать, никогда никто не познает

Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.

Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,

550 Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных”.

К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:

“Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?

Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать

Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.

555 Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида!

Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;

Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида

Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами”.

560 Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:

“Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!

Но произвесть ничего не успеешь; более только

Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!

Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно!

565 Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!

Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

Если, восстав, наложу на тебя необорные руки”.

Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня 27

И безмолвно сидела, свое победившая сердце.

570 Смутно по Зевсову дому вздыхали небесные боги.

Тут олимпийский художник, Гефест, беседовать начал,

Матери милой усердствуя, Гере лилейнораменной:

“Горестны будут такие дела, наконец нестерпимы,

Ежели вы и за смертных с подобной враждуете злобой!

575 Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет

Радость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!

Матерь, тебя убеждаю, хотя и сама ты премудра,

Зевсу царю окажи покорность, да паки бессмертный

Гневом не грянет и нам не смутит безмятежного пира.

580 Если восхощет отец, Олимпиец, громами блестящий,

Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!

Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,

И немедленно к нам Олимпиец милостив будет”.

Так произнес и, поднявшись, блистательный кубок двудонный 28

585 Матери милой подносит и снова так ей вещает:

“Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!

Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидеть

Зевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,

Помощь подать: тяжело Олимпийцу противиться Зевсу!

590 Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,

Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:

Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнца

Пал на божественный Лемнос, едва сохранивший дыханье.

Там синтийские мужи меня дружелюбно прияли”.

595 Рек; улыбнулась богиня, лилейнораменная Гера,

И с улыбкой от сына блистательный кубок прияла.

Он и другим небожителям, с правой страны начиная,

Сладостный нектар подносит, черпая кубком из чаши.

Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба,

600 Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.

Так во весь день до зашествия солнца блаженные боги

Все пировали, сердца услаждая на пиршестве общем

Звуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,

Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом.

605 Но когда закатился свет блистательный солнца,

Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель,

Где небожителю каждому дом на холмистом Олимпе

Мудрый Гефест хромоногий по замыслам творческим создал.

Зевс к одру своему отошел, олимпийский блистатель,

Где и всегда почивал, как сон посещал его сладкий;

610 Там он, восшедши, почил, и при нем златотронная Гера.

        И прославил меня, поразивши бедами ахеян;

455 Так и ныне услышь и исполни моление старца:

        Ныне погибельный мор отврати от народов ахейских».

        Так он взывал, — и услышал его Аполлон сребролукий.

        Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы, [23]

        Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,

460 Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли

        Вдвое кругом и на них положили останки сырые.

        Жрец на дровах сожигал их, багряным вином окропляя;

        Юноши окрест его в руках пятизубцы держали.

        Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,

465 Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,

        Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.

        Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили; [24]

        Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;

        И когда питием и пищею глад утолили,

470 Юноши, паки вином наполнивши доверху чаши,

        Кубками всех обносили, от правой страны начиная.

        Целый ахеяне день ублажали пением бога;

        Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели,

        Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.

475 Солнце едва закатилось и сумрак на землю спустился,

        Сну предалися пловцы у причал мореходного судна.

        Но лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра,

        В путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы.

        С места попутный им ветер послал Аполлон сребролукий.

480 Мачту поставили, парусы белые все распустили;

        Средний немедленно ветер надул, и, поплывшему судну,

        Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;

        Быстро оно по волнам, бразды оставляя, летело.

        После, как скоро достигли ахейского ратного стана,

485 Черное судно они извлекли на покатую сушу

        И, высоко, на песке, подкативши огромные бревна, [25]

        Сами расселись вдруг по своим кораблям и по кущам.

        Он между тем враждовал, при судах оставаяся черных,

        Зевсов питомец, Пелид Ахиллес, быстроногий ристатель.

490 Не был уже ни в советах, мужей украшающих славой,

        Не был ни в грозных боях; сокрушающий сердце печалью,

        Праздный сидел; но душою алкал он и брани и боя.

        С оной поры наконец двенадцать денниц совершилось,

        И на светлый Олимп возвратилися вечные боги

495 Все совокупно; предшествовал Зевс. Не забыла Фетида

        Сына молений; рано возникла из пенного моря,

        С ранним туманом взошла на великое небо, к Олимпу;

        Там, одного восседящего, молний метателя Зевса

        Видит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;

500 Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена [26]

        Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,

        Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:

        «Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угодна

        Словом была или делом, исполни одно мне моленье!

505 Сына отмети мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;

        Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:

        Сам у него и похитил награду, и властвует ею.

        Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион!

        Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы

510 Сына почтить не предстанут и чести его не возвысят».

        Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель

        Долго безмолвный сидел; а она, как объяла колена,

        Так и держала, припавши, и снова его умоляла:

        «Дай непреложный обет, и священное мание сделай,

515 Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,

        Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся».

        Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:

        «Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь

        Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;

520 Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною

        Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани.

        Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит

        Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:

        Зри, да уверена будешь, — тебе я главой помаваю.

525 Се от лица моего для бессмертных богов величайший

        Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,

        И не свершиться не может, когда я главой помаваю».

        Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

        Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

530 Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

        Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида

        Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;

        Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали

        В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных

535 Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.

        Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера

        Все познала, увидя, как с ним полагала советы

        Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.

        Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:

540 «Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?

        Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно

        Тайные думы держать; никогда ты собственной волей

        Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!»

        Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:

545 «Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;

        Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!

        Что невозбранно познать, никогда никто не познает

        Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.

        Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,

550 Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных».

        К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:

        «Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?

        Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать

        Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.

555 Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит

        Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида!

        Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;

        Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида

        Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами».

560 Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:

        «Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!

        Но произвесть ничего не успеешь; более только

        Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!

        Если соделалось так, — без сомнения, мне то угодно!

565 Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!

        Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

        Если, восстав, наложу на тебя необорные руки».

        Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня [27]