Почему кобзон носит парик и рисует брови

30 августа после продолжительной болезни ушел из жизни народный артист СССР, советский и российский певец Иосиф Кобзон. Из своих 80 лет он официально выступал на сцене почти 60. И это не считая участия в студенческой самодеятельности. За эти годы в его репертуаре появилось неправдоподобное количество песен, а перечислить все его регалии невозможно.

“Дурная сила”

В Днепропетровске, где Иосиф учился в горном техникуме, он, одновременно с художественной самодеятельностью, начал заниматься боксом. По словам Кобзона, он стал чемпионом в юношеском разряде и в Днепропетровской области, и во всей Украинской ССР. 

Метод, на который полагался Кобзон, — это, по его же выражению из книги “Как перед Богом”, дурная сила: “Я, как дурак, вознесся от того, что выиграл четыре боя. И вот дальше оказалось, что нет мне весового партнера. Есть партнер меньше меня по весу на категорию, но выше меня разрядом, да к тому же левша. И хотя я с левшой никогда не работал, я сказал: “Какая проблема? Я согласен…” И вышел на ринг. И он меня тут же нокаутировал, чтобы я больше не воображал, что 181 сантиметр роста, 70 килограмм веса и дурную силу можно противопоставить лучшим знаниям и умению”.

Всего в любительской карьере боксера Кобзона 18 побед и 4 поражения.

“Иосиф, купи у меня песню”

В репертуаре Кобзона однажды могла оказаться песня Владимира Высоцкого. В годы, когда Кобзон был женат на Людмиле Гурченко, с 1967 по 1970 годы, Иосиф часто встречался с Высоцким. И вот однажды Кобзон выступал в московском саду “Эрмитаж”, в Летнем театре. Как рассказывал Кобзон, к нему туда приехал Высоцкий и предложил: “Иосиф, купи у меня песню”. Кобзон ответил: “Володя, ты с ума сошел. Я не покупаю песен”. Он говорит: “Ну, тогда дай 25 рублей”. Я говорю: “Это другой вопрос…” 

Позже, когда Высоцкий умер в 1980 году, встал вопрос, где его хоронить: на почетное Ваганьковское кладбище поэта без всяких званий поместить не могли. Марина Влади в книге “Прерванный полет” вспоминала: “Приезжает Иосиф Кобзон. Как только директор [кладбища] впускает его к себе в кабинет, он говорит: “Нужно место для Высоцкого” — и протягивает ему пачку сторублевок, целое состояние”. Но сам Кобзон утверждал, что деньги он даже не успел достать: “Директор остановил мою руку и говорит: “Не надо, Иосиф Давыдович! Я Высоцкого люблю не меньше вашего…” В результате Высоцкий похоронен именно на Ваганьковском.

Парик и парикмахер

Впервые свой знаменитый черный парик Кобзон надел еще в 35 лет, в 1972 году. С юношества у него были проблемы с волосами. Как рассказывала мама Иосифа, Ида Кобзон, причина в том, что однажды он вышел в лютый мороз, около 40 градусов ниже нуля, без шапки и повредил волосяные “коробочки”. С тех пор Кобзон носил накладку и не стыдился этого, так как считал собственную лысину неэстетичной. Впоследствие проблему усугубила химиотерапия: Кобзон лечился от рака простаты.

Он надевал парик даже на пляже. По его словам, “без всего” его видел только один близкий человек, жена Нелли. При этом он продолжал подстригать волосы и даже ходил к одному и тому же парикмахеру: в 1997 году он рассказывал, что обслуживается у своего постоянного специалиста уже 19 лет подряд.

Память на тысячу песен

В постоянном репертуаре Кобзона, по разным оценкам, до нескольких тысяч песен. Клавишник Петр Подгородецкий, работавший в группах “Машина времени” и “Воскресение”, несколько лет ездил на гастроли вместе с музыкальным ансамблем Иосифа Кобзона. Он рассказывал, что коллектив должен был знать около тысячи песен, при этом музыкантам были не нужны ноты, а певец вообще не пользовался подсказками: он помнил не только тексты, но и любое интонирование и модуляции, причем независимо от того, на каком языке надо петь, — на русском, английском или идише.

“Боялся чего-то не допеть”

Когда-то Кобзон стал первым на отечественной эстраде артистом, который завел традицию проводить концерты в свои дни рождения. Многие из них превращались в очень продолжительные бенефисы благодаря тому, что к артисту в гости приходили и другие звезды. Самый длинный юбилейный концерт — на 60-летие Кобзона — длился целых 12 часов 40 минут, то есть начался еще вечером и закончился после рассвета. По словам артиста, у него не было цели ставить рекорды. “Просто жажда такая — не всеядность. Боялся чего-то не допеть, не спеть важные для публики и для меня песни”.

“Карательная система” против фонограммы

Кобзон много лет посвятил борьбе с использованием российскими артистами фонограммы. Перед своим вторым сроком в Госдуме Кобзон распространял агитацию с предвыборным обещанием покончить с “фанерой”, но до сих пор такого отдельного закона никто не принял.

По мнению Иосифа Давыдовича, фонограмму использовать нельзя еще и по закону о защите прав потребителей: “Я как законодатель принимал закон о защите прав потребителя, о запрещении артистам петь под фонограмму. Просто нужно создавать штат людей по стране, которые будут проверять. Нужно создавать карательную систему. Это уголовное преступление или административное? Вот, меня нужно наказать, а как вы меня накажете? Непонятно”.

Сам Кобзон при этом, признавался, что иногда тоже пел под запись: “Моя жена говорит мне: “Господи, видел бы ты себя, когда выступаешь под фонограмму”. А это приходится иногда делать, когда идет запись телевизионных передач. Для меня это муки ада, потому что приходится выворачивать себя наизнанку”.

Попытки завершить карьеру

Кобзон собирался покончить с концертами еще в 1997 году, об этом он заявил на творческом вечере, посвященном его 60-летию, который состоялся 11 сентября. Но на следующем концерте он выступил уже через шесть дней. При этом Кобзон искренне говорит, что ему “не хотелось обманывать зрителей и журналистов”, просто он человек безотказный: “Скажем, закончился концерт 11 сентября (1997 года — прим. ТАСС), и сразу же — поэтический вечер Роберта Рождественского. “Ты что, откажешься?” — говорят мне. Не откажусь. Дальше — вечер Колмановского, и та же история”.

С тех пор на любые вопросы об уходе со сцены он отвечал: “Не дождетесь”, свою любовь к выступлениям характеризовал как “наркотик”, а удовольствие, которое он получал от пения, — как “самый сильный оргазм”. И называл единственное условие, при котором он покинет сцену: “Как только я выйду на сцену и увижу полупустой зал, считайте это моим последним концертом”.

Егор Беликов