Одна бровь на кавказ а другая
Лермонтов
Последним произведением кавказского цикла Лермонтова, о котором стоит упомянуть, является прозаический очерк «Кавказец», где поэт дал весьма развернутую и подробную характеристику офицеров Отдельного Кавказского корпуса, отчасти ироническую, отчасти серьезно-сочувственную, которую в литературном плане можно определить как дальнейшее развитие образа Максима Максимовича: «Во-первых, что такое именно кавказец и какие бывают кавказцы?
Кавказец есть существо полурусское, полуазиатское, наклонность к обычаям восточным берет над ним перевес, но он стыдится ее при посторонних, то есть при заезжих из России. Ему большею частью от 30 до 45 лет; лицо у него загорелое и немного рябое; если он не штабс-капитан, то уж верно майор. Настоящих кавказцев вы находите находите на Линии; за горами, в Грузии, они имеют другой оттенок; статские кавказцы редки: они большею частию неловкое подражание, и если вы между ними встретите настоящего, то разве только между полковых медиков.
Настоящий кавказец человек удивительный, достойный всякого уважения и участия. До 18 лет он воспитывался в кадетском корпусе и вышел оттуда отличным офицером; он потихоньку в классах читал Кавказского Пленника и воспламенился страстью к Кавказу. Он с 10 товарищами был отправлен туда за казенный счет с большими надеждами и маленьким чемоданом. Он еще в Петербурге сшил себе ахалук, достал мохнатую шапку и черкесскую плеть на ямщика. Приехав в Ставрополь, он дорого заплатил за дрянной кинжал и первые дни, пока не надоело, не снимал его ни днем, ни ночью. Наконец, он явился в свой полк, который расположен на зиму в какой-нибудь станице, тут влюбился, как следует в казачку пока до экспедиции; все прекрасно! сколько поэзии! Вот пошли в экспедицию; наш юноша кидался всюду, где только провизжала одна пуля. Он думает поймать руками десятка два горцев, ему снятся страшные битвы, реки крови и генеральские эполеты. Он во сне совершает рыцарские подвиги — мечта, вздор, неприятеля не видать, схватки редки, и, к его великой печали, горцы не выдерживают штыков, в плен не сдаются, тела свои уносят. Между тем жары изнурительны летом, а осенью слякоть и холода. Скучно! промелькнуло пять, шесть лет; все одно и то же. Он приобретает опытность, становится холодно храбр и смеется над новичка-ми, которые подставляют лоб без нужды.
Между тем, хотя грудь его увешана крестами, а чины нейдут. Он стал мрачен и молчалив; сидит себе да покуривает из маленькой трубочки; он также на свободе читает Марлинского и говорит, что очень хорошо; в экспедицию больше не напрашивается: старая рана болит! Казачки его не прельщают, он одно время мечтал о пленной черкешенке, но теперь забыл и эту почти несбыточную мечту.
Зато у него появилась новая страсть, и тут-то он делается настоящим кавказцем.
Эта страсть родилась вот каким образом: последнее время он подружился с одним мирным черкесом; стал ездить к нему в аул. Чуждый утонченностей светской и городской жизни, он полюбил жизнь простую и дикую; не зная истории России и европейской политики, он пристрастился к поэтическим преданиям на-рода воинственного. Он принял вполне нравы и обычаи горцев, узнал по именам их богатырей, запомнил родословные главных семейств. Знает, какой князь надежный и какой плут; кто с кем в дружбе и между кем и кем есть кровь. Он легонько маракует по-татарски; у него завелась шашка, настоящая гурда, кинжал — старый базалай, пистолет закубанской отделки, отличная крымская винтовка, которую он сам смазывает, лошадь — чистый шаллох и весь костюм черкесский, который надевается только в важных случаях и сшит ему в подарок какой-нибудь дикой княгиней. Страсть его ко всему черкесскому доходит до невероятия. Он готов целый день толковать с грязным узденем о дрянной лошади и ржавой винтовке и очень любит посвящать других в таинства азиатских обычаев. С ним бывали разные казусы предивные, только послушайте. Когда новичок покупает оружие или лошадь у его приятеля узденя, он только исподтишка улыбается. О горцах он вот как отзывается: «Хороший народ, только уж такие азиаты! Чеченцы, правда, дрянь, зато уж кабардинцы просто молодцы; ну есть и среди шапсугов народ из-рядный, только все с кабардинцами им не равняться, ни одеться так не сумеют, ни верхом проехать… хотя и чисто живут, очень чисто!» Надо иметь предубеждение кавказца, чтобы отыскать что-нибудь чистое в черкесской сакле.
Опыт долгих походов не научил его изобретательности, свойственной вообще армейским офицерам; он франтит своей беспечностью и привычкой переносить неудобства военной жизни, он возит с собой только чайник, и редко на его бивуачном костре варятся щи. Он равно в жар и в холод носит под сюртуком ахалук на вате и на голове баранью шапку; у него сильное предубежденье против шинели в пользу бурки; бурка его тога, он в нее драпируется; дождь льет за воротник, ветер ее раздувает — ничего! бурка, прославленная Пушкиным, Марлинским и пор-третом Ермолова, не сходит с его плеча, он спит на ней и покрывает ею лошадь; он пускается на разные хитрости и пронырства, чтобы достать настоящую андийскую бурку, особенно белую с черной каймой внизу, и тогда уже смотрит на других с некоторым презрением. По его словам, его лошадь скачет удивительно — вдаль! поэтому-то он с вами не захочет скакаться только на 15 верст. Хотя ему порой служба очень тяжела, но он поставил себе за правило хвалить кавказскую жизнь; он говорит кому угодно, что на Кавказе служба очень приятна. Но годы бегут, кавказцу уже 40 лет, ему хочется домой, и если он не ранен, то поступает иногда таким образом: во время перестрелки кладет голову на камень, а ноги выставляет на пенсион; это выражение там освящено обычаем. Благодетельная пуля попадает в ногу, и он счастлив. Отставка с пенсионом выходит, он покупает тележку, запрягает в него пару верховых кляч и помаленьку пробирается на родину, однако останавливается всегда на почтовых станциях, чтобы поболтать с проезжающими. Встретив его, вы тотчас отгадаете, что он настоящий, даже в Воронежской губернии он не снимает кинжала или шашки, как они его не беспокоят.
Станционный смотритель слушает его с уважением, и только тут отставной герой позволяет себе прихвастнуть, выдумать небылицу; на Кавказе он скромен — но ведь кто ж ему в России докажет, что лошадь не может проскакать одним духом 200 верст и что никакое ружье не возьмет на 400 сажен в цель. Но увы, большею частию он слагает свои косточки в земле басурманской. Он женится редко, а если судьба и обременит его супругой, то он старается перейти в гарнизон и кончает дни свои в какой-нибудь крепости, где жена предохраняет его от гибельной для русского человека привычки.
Теперь еще два слова о других кавказцах, не настоящих. Грузинский кавказец отличается тем от настоящего, что очень любит кахетинское и широкие шелковые шаровары. Статский кавказец редко облачается в азиатский костюм; он кавказец более душою, чем телом: занимается археологическими открытиями, толкует о пользе торговли с горцами, о средствах к их покорению и образованию.
Источник
Михаил Юрьевич Лермонтов с детства бывал на Кавказе не раз. Слабого здоровьем внука бабушка Арсеньева привозила на Кавказские минеральные воды трижды: 1818, 1820, 1825 гг. «Поездка юного Лермонтова на Кавказ в 1925 году окажется последним летом, проведенным на Юге. В следующий раз он окажется на Кавказе, в Пятигорске, через двенадцать лет, в 1837 году, но не по бабушкиной и не по его воле».
Страна гор Кавказ произвел на будущего поэта неизгладимое впечатление. Совершенно дикая природа, горы, воздух, горцы возымели большое действие на впечатлительного Лермонтова.
Он пишет:
Синие горы Кавказа, приветствую вас! вы
Взлелеяли детство мое; вы носили меня на
Своих одичалых хребтах, облаками меня одевали,
вы к небу меня приучили, и я с той
поры все мечтаю об вас да о небе»
Ему было близко на Кавказе все: бури, снега, утесы, льдины, воздух, люди: Воздух там чист, как молитва ребенка;
И люди, как вольные птицы, живут беззаветно;
Война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит»
«Как я любил твои бури, Кавказ! те пустынные
громкие бури, которым пещеры как стражи ночей
отвечают», – писал он далее.
Поэт и позже ратно признавался в любви Кавказу. Так, в стихотворении «Кавказ» (1830 г.) вот как выражает свою любовь к Кавказу:
Хотя я судьбою на заре моих дней,
О южные горы отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз.
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ» .
Мысль о том, что Лермонтов бывал не раз на Кавказе, лишний раз подтверждает он сам:
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я спутник не чужой:
Они меня в младенчестве носили
И к небесам пустыни приучили.
Во время первой ссылки на Кавказ, Лермонтов с новой силой влюбляется в горы Кавказа. В письме к М.А. Лопухиной пишет: «… У меня здесь очень хорошее помещение; каждое утро из своего окна смотрю на всю цепь снежных гор и на Эльбрус; вот и теперь, сидя за письмом к вам, я по времанам кладу перо, чтобы взглянуть на этих великанов: так они прекрасны и величественны»
По дороге на Кавказ Михаил Юрьевич заболел. Он вынужден был остановиться в Ставрополе. Он вынужден был остановиться в Ставрополе. Его лечили в Пятигорске серными ваннами. Целый месяц лечился на водах. Здесь у него завязались новые знакомства с разными людьми. Здесь он собирал материал для своих будущих произведений. И когда прибыл в место назначения, продолжал завязывать новые знакомства, собирать материал о Кавказе, кавказцах, о войне.
Так, что у поэта была возможность познакомиться с горцами, их бытом, нравами, обычаями, традициями, с их богатым устно-поэтическим творчеством. Михаил Юрьевич мог увидеть танцы, услышать песни, побывать на свадьбах и похоронах горцев, в том числе и адыгов (черкесов), впечатлиться войной и миром, а также понять и принять их героизм черкесов.
У черкесов был своеобразный культ героизма и воинственности, который способствовал тому, что у адыгов был обычай оплакивать бежавшего с поля боя воина как умершего: На голову труса надевали его символ – пынэ (шапочку, сшитую из разных лоскутков), и каждый встречный узнавал, что этот человек не смог защитить свой род, Родину, победить врага или умереть со славой. Его родственники, родители, и дети не имели права показываться на людях до тех пор, пока он не смывал с себя, а, следовательно, и с близких позор в очередной битве, победив врага или пав смертью храбрых на поле браги. Интересно, что в итоге джегуако (сочинитель песен) прославляли деяние персонажа в песне, таким образом признавая, что он смыл с себя позор. Обычно эти две песни – о трусе и храбреце в одном лице – бытовали вместе» .
По всей видимости Лермонтов был знаком с культом героизма и кровной мести адыгов (черкесов) и это легло в основу поэмы «Беглец» , которую назвал горской легендой. Для матери-черкешенки не было большего горя, чем иметь сына-труса. Так, в данной поэме мать отказывается принять сына бежавшего с поля боя.
– Молчи!, молчи! Гяур лукавый,
Ты умереть не мог со славой,
Так удались, живи один.
Твоим стыдом, беглец свободы,
Не омрачу я стары годы,
Ты раб и трус и мне не сын!
От труса отказался и умирающий от полученных на войне ран друг Селим:
«Ступай – достоин ты презренья.
Ни крова, ни благословенья
Здесь у меня для труса нет!
Поэт вводит в художественную ткань произведения старинную черкесскую песню, осуждающую труса и беглеца с поля боя, где ещё идёт война.
Своим изменивший
Изменой кровавой,
Врага не сразивший,
Погибнет без славы,
Дожди его ран не обмоют
И звери костей не зароют.
Гарун, не принятый умирающим от полученных ран на войне другом, бежит к сакле любимой в надежде найти приют у неё, но услышав песню, которая лилась из сакли, понимает, что и там не найдет ни приюта, ни покоя. Гарун, отвергнутый другом и родной матерью наложил на себя руки.
У мусульман, в том числе и черкесов есть поверье, что душу самоубийцы не принимают небо и земля. Был у них обычай не хоронить самоубийцу на кладбище.
Нет сомнения в том, что Лермонтов знал обо всем этом. Вот как он описывает в поэме кончину Гаруна: И, наконец, удар кинжала
Пресек несчастного позор.
И труп от праведных изгнаний,
Никто к кладбищу не отнес…
Душа его от глаз пророка
Со страхом удалилась прочь;
И тень его в горах востока
Поныне бродит в темну ночь,
И под окном поутру рано
Он в сакли просится стуча…
М. Ю. Лермонтов подчеркивает степень боязливости Гаруна, указывая, что он бежал «быстрей, чем заяц от орла». То есть быстрее чем трусливый заяц мог бежать от хищной, сильной птицы, летающей быстрым, парящим полетом, в связи с чем в древней Руси, использовавшийся при охоте на мелких животных» .
Лермонтов был очевидцем и участником Кавказской войны. Он осмысливал причины кровопролитной войны. С одной стороны, не оправдывал жестокие действия русских на Кавказе:
«Мечети, кровы мирных сел –
Все уничтожил русский солдат» , – пишет он.
Поэтизирует свободолюбие, бунтарство, непокорность черкесов царским властям:
«Мила черкесу тишина,
Мила родная сторона,
Но вольность, вольность для героя
Милей Отчизны и покоя».
С другой стороны, горцы для него дикие, вероломные. Его не смущают большие людские потери, которые несут в этой жесткой и жестокой войне. Вот, что он пишет другу Лопухину после сражения на речке «Валерик», названной Речкой смерти, участником которого был сам:
«… У нас были каждый день дела, и одно довольно жаркое, которое продолжалось 6 часов с ряду. Нас было всего 2000 пехоты, а их до 6 тысяч; и все время дрались штыками. У нас убыло 30 офицеров и до 300 рядовых, а их 600 тел остались на месте – кажется хорошо! Вообрази себе, что в овраге, где была потеха час после дела пахло кровью…»
«Вкус войны, о котором Лермонтов бравируя, писал другу, оказался солоноватым от крови безмерно горьким. Она накладывает на душу свой мертвящий отпечаток…»
С другой стороны погибли сотни людей. По крайней мере жестоко называть кровопролитный бой потехой.
Лермонтов в другой раз призывает черкесов смириться и радоваться тому, что их покорил русский царизм:
Смирись, черкес! И Запад и Восток,
Быть может, скоро твой разделят рок
Настанет час – и скажешь сам надменно:
Пускай я раб, но раб царя вселенной!»
И тут же рисует страшную картину, при виде которой никакой раб не может радоваться своему рабству:
«Горят аулы; нет у них защиты,
Врагом сыны отечества разбиты.
И зарево, как вечный метеор,
Играя в облаках, пугает взор.
Как хищный зверь в смеренную обитель
Врывается штыками победитель;
Он убивает старцев и детей,
Невинных дев и юных матерей,
Ласкает он кровавою рукой, …
Чуякова Н.М.
Источник
Кавказ — чудесный край с древней культурой и богатой историей. Фольклор горских народов богат пословицами, которые передавались изустно веками. Они несут в себе мудрость многих поколений горцев.
О любви
«Где нет любви, там нет и радости»
Грузинская
«Легче остановить дождь, чем девушку, собирающуюся замуж»
Абхазская
«Когда сердце слепо, то и глаза не видят»
Осетинская
«Семья без любви — дерево без корней»
Лакская
«Кто любимый, тот красивый»
Кабардинская
«Если сердце не смотрит, то и глаза не видят»
Адыгейская
«Дашь волю желаниям тела, терпи и беды, которые явятся»
Аварская
«Кто не родил детей, тот не знает любви, у кого они не умирали, тот не знает горя»
«Любишь ребёнка — полюби и его плач»
Татские
«Кто не любит детей, тот никого не любит»
Осетинская
О женской красоте
«Высокомерие обесценивает красоту»
Адыгейская
«Глупый пёстрое любит»
«Самая красивая одежда — скромность»
«Женщину украшает нежность»
Лезгинские
«Девушка без должного воспитания — как блюдо без соли»
Карачаевская
«Мать девушку хвалит — оставь, беги; сосед хвалит — хватай, беги»
Армянская
О доброте
«Не делай зла — не будешь знать страха»
Даргинская
«Красота до вечера, доброта — до смерти»
Вайнахская
«Злой и тот, кто добр только для себя»
Грузинская
«Не тот умён, кто знает, что добро, а что зло, а тот, кто выбирает меньшее зло»
Шапсугская
«Не столько хозяину нужно добро, сколько добру нужен хозяин»
Лакская
О характере и работе
«У кого много недостатков, тот их легко находит и у других»
Адыгейская
«Сталь закаляется в огне, человек — в борьбе и трудностях»
Осетинская
«Беден карман, зато сердце богато»
Осетинская
«Богат — не хвались, беден — не отчаивайся»
Лакская
«У прилежного кровь играет, а у ленивого стынет»
Абазинская
«Чем даром сидеть, лучше даром трудиться»
Грузинская
Об уме и мудрости
«Несдержанность — глупость, терпение – ум»
Чеченская
«Мудрость — ум, настоянный на совести»
Абхазская
«Один из признаков мудреца— терпение»
Абхазская
«Глубокая вода течёт без шума»
Ногайская
«Умный больше слушает, чем говорит»
Осетинская
«Говорящий хорошо — говорит кратко»
Лезгинская
«Мудрость имеет границы, глупость — безгранична»
Шапсугская
«На двух глупцов хватит и одного ума»
Армянская
«Где шума много, там ума мало»
Адыгейская
«Слишком умный — брат безумному»
Армянская
О жизни
«Постучи в семь дверей, чтобы одна открылась»
Армянская
«Медведь обижен на лес, а лес и знать не знает»
Грузинская
«Снег бел и красив, но люди его топчут»
Карачаевская
«Не столько дождь лил, сколько гром гремел»
Грузинская
«Издали всякая халва кажется сладкой»
Чечено-ингушская
О правде и совести
«Пятна с казана сойдут, с совести — нет»
Азербайджанская
«Что видел — правда, что слышал — ложь»
Аварская
«У говорящего правду у дверей должна быть наготове лошадь и одна нога в стремени»
Армянская
«Правда сильнее силы»
Осетинская
«Хромая правда обгонит ложь»
Абхазская
Об отваге
«Начать без страха — всё равно, что победить»
Дагестанская
«Герой на слова робок»
Лезгинская
«Если всадник падает духом, то и конь не скачет»
Адыгейская
«Мужество потеряешь — всё потеряешь»
Балкарская
«Кто думает о последствиях, не может быть храбрым»
Вайнахская
«Храбрость — это умение править не только конём, но и собой»
Лакская
ПОНРАВИЛАСЬ СТАТЬЯ –
ПОДЕЛИТЕСЬ С ДРУЗЬЯМИ!
Источник
Когда заходит разговор о жителях Кавказа, в голове сразу же формируется образ смуглого человека, с темными волосами и густыми черными бровями. Именно так, по мнению большинства, выглядят осетины, ингуши, грузины и армяне. Но нередко в семьях у представителей этой группы народностей рождаются светлые дети. Нет, до блондинов скандинавского типа им далеко, но светло-русые волосы, серые, голубые или зеленые глаза встречаются не так уж редко.
Смешанные браки: природная лотерея
Почему так происходит? Одна из причин, конечно же, смешанные браки в предыдущих поколениях. Ген «белокожести» является рецессивным, поэтому брюнеты у смешанных пар рождается гораздо чаще. Однако генетическая информация сохраняется и через несколько поколений может родиться улыбчивый голубоглазый блондин. И тогда молодому отцу не стоит хвататься за сердце, а в первую очередь нужно заглянуть в альбом с семейными фото. Там обязательно найдется златокудрая красавица или мужчина с волосами, цвета спелой пшеницы.
Наследие предков
Но не только близкие предки могут стать причиной появления светловолосого малыша в кавказской семье. Достаточно обратится к историческим источникам, чтобы выяснить, что предки осетин и ингушей были совсем не похожи на современников.
В летописях они описаны, как высокие, с белой кожей и преимущественно светлыми волосами.
Аланы, так назывался этот кочевой этнос, жили на обширной территории, простиравшейся от Римской империи до Азии. После многочисленных войн, часть из них осела на территории современной Осетии и Ингушетии, смешалась с местными племенами. Но и тут в игру вступила наследственность и эволюционные механизмы – темные волосы наследуются чаще, в условиях теплого климата иметь кожу, богатую меланином, гораздо комфортнее. Поэтому население постепенно становилось все более похоже на современников.
Доказательством этой гипотезы являются и записки исследователя этнографа И.И. Пантюхова. Он утверждал, что процент светлых глаз у отдельных народностей Кавказа колеблется до 30%, что сравнимо с показателями европейцев и славян.
Светловолосые черкесы
Черкесы были одними из самых многочисленных народностей, проживающих на территории современного Ставропольского края. Этнографы описывали их, как «русых, с рыжими усами и светлой кожей, серыми или светло-карими глазами».
Однако во время Русско-кавказской войны, значительная часть бежала в Турцию. Но многие остались. Наиболее близки генетически к черкесам жители аула Карм, их сложно отличить от европейца ровно до тех пор, пока они не начинают говорить.
Существует и гипотеза, что черкесы являются потомками славян, в частности казаков, так как в исследованиях часто встречается самоназвание «Казакия». (Русские древности в памятниках искусства. И.Толстой и Н.Кондаков)
Кавказские албаны
Жило на территории Кавказа и племя, которое называлось албаны, – белокожие, светловолосые европеоиды. Они разительно отличались от тюрков, были выше ростом, имели абсолютно иные верования и культуру. Даже самоназвание народности происходит от латинского albus – «белый», что подтверждает теорию историков о племенах, не похожих на распространенный сейчас каспийский тип.
К сожалению, значительная часть албанов была уничтожена во время многочисленных войн с арабами, но «генетические отголоски» встречаются и у современников.
Сваны
В отличие от албанов, сваны не исчезли, не растворились в бурном котле мелких этносов. Они, как и четыре тысячелетия назад, живут в самом высокогорном регионе Грузии (от 600 до 2500 метров над уровнем моря). Их язык значительно отличается от грузинского, но постепенно исчезает, сохраняясь лишь в бытовой речи старшего поколения.
Мальчик сван.
Царский полковник Бартоломей описывал этот народ, как высоких, с гордым профилем, светловолосых и голубоглазых. Он отмечал их простодушие и доброту, а также то, что сваны свято чтили свои традиции. Их культура долгое время развивалась в изоляции, это позволило сохранить генетическую однородность.
Сваны. Бабушка с внуками. 1929 год.
И даже после объединения с Грузией в одно государство, грузины побаивались сванов. Белокурые горцы чтили традиции, и кровная месть была одним из самых распространенных способов разрешения семейных споров. Поэтому смешанные браки стали привычным явлением только в последние несколько десятилетий. И ген «золотых локонов» нередко проявляется, вытесняя доминирующую каспийскую внешность.
Чеченцы
Современные чеченцы и ингуши являются прямыми потомками вайнахов – хурритского этноса. Однако примерно в третьем тысячелетии до нашей эры, эти племена смешались с другими, несущими в себе генетические признаки кроманойдной расы (современными представителями этой расы являются славяне, а также финны и шведы).
Голубоглазые чеченцы.
Генетический «коктейль» и объясняет столь широкое разнообразие типов внешности в Чечне. Когда доминируют гены переднеазиатской расы, ребенок рождается смуглым, с темными волосами. Когда же верх берет кроманойдный тип – внешность практически не отличается от славянской.
Кочевники: миграция ради спасения
Еще одна генетическая ветвь, которая стала частью этнического наследия Кавказа, преимущественно светловолосые и белокожие кочевники половцы, убегавшие от многочисленных притеснений со стороны враждующих племен. Они постепенно ассимилировались, слились с местными жителями и фактически растворились в господствующих в Предкавказье этносах.
Дмитрий Харатьян – армянин по отцу и гардемарин по матери.
Именно поэтому светловолосые среди кавказцев совсем не редкость – их много и в Чечне и Дагестане, и в Армении и Грузии. И это смешение рас по-своему прекрасно, ведь оно в очередной раз напоминает, что каждый человек, оставивший потомков, бессмертен. Его крошечная часть живет в веках. И через столетия на мир смотрят голубые глаза, точно такие же, как у молодого парнишки, строившего легендарные башни Сванетии.
Источник