Губки твои алые брови дугой

Губки твои алые брови дугой thumbnail

Губки твои алые брови дугой

В роще пел соловушка
Там вдали
Песенку о счастьи
И о любви.
С чувствами не справишься,
Век ты будешь мой. Ой!
Ой, как ты мне нравишься!
Ой-ёй-ё-ёй!

В рощу заманила бы,
Милый, тебя,
Там заворожила бы,
Крепко любя.
С чарами не справишься,
Век ты будешь мой. Ой!
Ой, как ты мне нравишься!
Ой-ёй-ё-ёй!

Губы твои алые,
Брови дугой
Век бы целовала я,
Милый ты мой!
С красотой не справишься,
Век ты будешь мой. Ой!
Ой, как ты мне нравишься!
Ой-ёй-ё-ёй!

Последнее двустишие повторяется

Расшифровка фонограммы Элеоноры Филиной. CD «В нашу гавань заходили
корабли» №1, 2001.

Часто песенку поют с менее оптимистическим финалом:

С чарами не справился
И теперь ты мой.
Но уже не нравишься,
Ой-ёй-ё-ёй!

Песня встречается в репертуаре цыганских исполнителей, поэтому можно предположить,
что она появилась где-то в начале или в первые десятилетия 20 века. У советских
студентов была популярна, по меньшей мере, с начала 1950-х. Упоминается в автобиографической
повести Михаила Бобовича (1935-1988) “К северу от Вуоксы” (время действия
– осень 1953, 2-й курс филфака ЛГУ). См. журнал “Нева”, 1998, №10.

ВАРИАНТЫ (3)

1. За рекой соловушка

За рекой соловушка
Где-то вдали
Песню пел о счастии
И о любви.
С чувствами не справишься,
Век ты будешь мой.
Ой, как ты мне нравишься!
Ой-ёй-ё-ёй!

В рощу заманила бы,
Милый, тебя,
Там приворожила бы,
Крепко любя.
С чарами не справишься,
Век ты будешь мой.
Ой, как ты мне нравишься!
Ой-ёй-ё-ёй!

Губы твои алые,
Брови дугой
Век бы целовала я,
Милый ты мой!
С красотой не справишься,
Век ты будешь мой.
Ой, как ты мне нравишься!
Ой-ёй-ё-ёй!

В нашу гавань заходили корабли. Пермь, “Книга”, 1996.

2. Соловушка

В роще пел соловушка, там вдали
Песенку о счастье и о любви.
С чарами не справишься, век ты будешь мой,
Как же ты мне нравишься, ой-ёй-ё-ёй!

Губки твои алые, бровки дугой
Век бы целовала их, милый ты мой.
С чарами не справишься, век ты будешь мой,
Как же ты мне нравишься, ой-ёй-ё-ёй!

В рощу заманила бы я тебя
И заворожила бы, сидя у огня.
С чарами не справишься, век ты будешь мой,
Как же ты мне нравишься, ой-ёй-ё-ёй!

Не поет соловушка, там вдали
Песенку о счастье и о любви.
С чарами ты справился и ушел к другой.
Ты мне и не нравился, крокодил такой.

Песенник “Веселый ветер”. Методические указания для бойцов студенческих
отрядов. Часть 2. Тюмень, Тюменский государственный нефтегазовый университет,
2004.

3. В роще пел соловушка…

В роще пел соловушка,
Там, вдали,
Песенку о счастии
И о любви.
С красотой не справишься,
Век ты будешь мой!
Ой, как ты мне нравишься!
Ой – ей – ей – ей!

Губки твои алые,
Бровки дугой,
Век бы целовала я
Тебя, милый мой!
С ласками не справишься,
Век ты будешь мой!
Ой, как ты мне нравишься!
Ой – ей – ей – ей!

В лес бы заманила я
Поздно вечерком
И заворожила бы
Прямо под кустом.
С чарами не справишься,
Век ты будешь мой.
Ой, как ты мне нравишься!
Ой – ей – ей – ей!

А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые
/ Сост. Марина Баранова. – М.: Эксмо, 2006.

Источник

Литературный журнал “Ритмы вселенной”

Владимир Маяковский фигура в русской литературе неоднозначная. Его либо любят, либо ненавидят. Основой ненависти обычно служит поздняя лирика поэта, где он воспевал советскую власть и пропагандировал социализм. Но со стороны обывателя, не жившего в ту эпоху и потока времени, который бесследно унёс многие свидетельства того времени, рассуждать легко.

Маяковский мог бы не принять советскую власть и эмигрировать, как это сделали многие его коллеги, но он остался в России до конца. Конец поэта печальный, но он оставался верен своим принципам, хотя в последние годы даже у него проскальзывают нотки недовольства положением вещей.

То, что начнет твориться в советской России после 30-х годов, поэт уже не увидит.

Стихотворение «Хорошее отношение к лошадям» было написано в 1918 году. Это время, когда ещё молодой Маяковский с восторгом принимает происходящие в стране перемены и без капли сожаления прощается со своей богемной жизнью, которую вёл ещё несколько лет назад.

Кобыла по имени “Барокко”. Фото 1910 года.

Большой поэт отличается от малого не умением хорошо рифмовать или мастерски находить метафоры, и уж точно не количеством публикаций в газетах и журналах. Большой поэт всегда берётся за сложные темы, которые раскрывает в своей поэзии – это даётся далеко не каждому, кто умеет писать стихи. Большой поэт видит не просто голод, разруху, когда люди видят голод и разруху. Он видит не роскошь и сытую жизнь, когда люди видят роскошь и сытую жизнь – подмечает те детали, мимо которых простой обыватель пройдёт мимо и не заметит ничего.

А Маяковский всю жизнь презирал мещанство и угодничество и очень хорошо подмечал тонкости своего времени.

О самой поэзии он выскажется так:

Поэзия — вся! — езда в незнаемое.
Поэзия — та же добыча радия.
В грамм добыча, в год труды.
Изводишь единого слова ради
тысячи тонн словесной руды.

В стихотворении (оно будет ниже) поэт напрямую обращается к животному. Но это обращение служит неким метафорическим мостом, который должен только усилить накал, происходящий в стихе и показать обычному обывателю всю нелепость и жестокость ситуации. Случаи жестокого обращения с лошадьми были часты в это время. Животных мучали до последнего, пока те действительно не падали замертво прямо на дорогах и площадях. И никто этого не пресекал. Это считалось нормой.

Животное же не человек…

Извозчики времён Маяковского.

Предлагаем вашему вниманию стихотворение «Хорошее отношение к лошадям», за которое по праву можно дать премию мира. Кстати, нобелевку в 2020 году получила американская поэтесса Луиза Глик. Аведь многие тексты Маяковского не хуже, и они то как раз о борьбе – борьбе за свободу и за равное существование на нашей планете.

Маяковский вдохновил множество хороших людей – именно поэтому его помнят и любят до сих пор.

Будь ты хоть человек, а хоть лошадка, которая отдаёт всю себя ради общей цели. Пусть поэт и обращается к лошади, но главную свою мысль он хочет довести до людей, которые стали слишком чёрствыми и жестокими.

Миру мир!

Хорошее отношение к лошадям

Били копыта,
Пели будто:
— Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб.-
Ветром опита,
льдом обута
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
— Лошадь упала!
— Упала лошадь! —
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные…

Улица опрокинулась,
течет по-своему…

Подошел и вижу —
За каплищей каплища
по морде катится,
прячется в шерсти…

И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь».
Может быть,
— старая —
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла,
только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И всё ей казалось —
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.

И стоило жить, и работать стоило!

Лайк и подписка – лучшая награда для канала.

Источник

Читайте также:  Зачем бровь делят на 2 части