Сколько раз в неделю выщипывать брови

Выщипывание остается наиболее популярным методом коррекции формы бровей. Это недорого, просто, при этом способе удаления нежелательных волосков минимален риск фатальных ошибок. Однако есть моменты, которые надо учитывать, чтобы даже такое простое действие как удаление волосков пинцетом – не повредило кожу и не имело неблагоприятных последствий для здоровья.

Пора узнать главные правила выщипывания бровей.

Правило первое. Запаситесь набором пинцетов.

Не экономьте на пинцете. Купите хороший качественный набор. В каких-то случаях вам потребуется обычный пинцет с плоскими «губками», чаще всего необходим будет заостренный пинцет (он для мелких отдельных волосков), а самым удобным считается пинцет со скошенной рабочей поверхностью (как угловая кисточка, он легко удаляет толстые волоски). Учтите, что пинцет в форме лопаточки требует особых навыков, он предназначается для больших поверхностей, и новички могут оставить шрамы при выщипывании больших участков в один прием.

Набор пинцетов может стоить дорого, но хороший пинцет прослужит несколько лет, поэтому данная покупка – хорошее вложение денег.

Есть пинцеты с различной внутренней поверхностью: она может иметь алмазное напыление, быть ребристой или плоской. А самым большим шиком считается позолоченная рабочая поверхность пинцета – золото мягче, чем сталь, и позолота помогает усилить сцепление пинцета с волоском, что облегчает захват волоска.

Большинство пинцетов делают из нержавеющей стали. Но если вы опасаетесь, что инструмент будет скользить в руках, то выбирайте пинцеты с нескользящими резиновыми накладками на ручках.

Для новичков хорошим решением может стать конструкция, облегчающая нажим на ручки пинцета. Такие пинцеты больше похожи на ножницы или керлер для ресниц.

Правило второе. Выщипывайте после душа.

Теплый душ открывает и расслабляет поры кожи, раскрывает волосяные фолликулы – все это облегчает высвобождение волоска. Выщипывание значительно облегчается, требует меньших усилий, волосок практически выскальзывает с корнем из фолликула. И главное – болезненные ощущения облегчаются!

Если иметь в виду, что тепло расширяет поры, то подходящим может быть не только душ, но также паровая ванночка для лица или просто теплый компресс для бровей.

Правило третье. Держите пинцет в холодильнике.

Это хороший совет, потому что он одновременно работает в нескольких направлениях. Во-первых, это элемент обезболивания. А во-вторых, в морозильной камере останавливается рост бактерий, некоторые виды микробов убиваются полностью.

Правило четвертое. Спланируйте форму бровей заранее.

Изучите свое лицо, почитайте рекомендации специалистов. Заранее решите, какая форма бровей нужна вашему овалу лица и вашему образу. И только после этого приступайте к выщипыванию. Пока вы не приняли данное решение, можете выщипать только волоски, которые за пределами основного массива бровей.

Кстати, многие визажисты считают, что наиболее подходящая форма бровей – это та, что дана нам от природы. И в большинстве случаев, вам нужно избавиться лишь от отдельных волосков. Хотя есть случаи, когда нужно выщипать не 10 и даже не 20 волосков.

Правило пятое. Лучше выщипать меньше волосков.

Это правда. Чаще всего, излишнее увлечение выщипыванием бровей приводит к обратному эффекту. Брови как ниточки – это не просто модно. Вы можете так переусердствовать, что новые волоски не станут вырастать, и к старости вам придется рисовать искусственные брови прямо на коже, потому что своей растительности не останется.

Если вы пока не определились с дизайном и формой бровей, есть такой совет: выщипывайте пока только те волоски, которые растут ниже нижней границы бровей, а верх и по бокам пока не трогайте. Чаще всего такой коррекции может быть достаточно.

Правило шестое. Не используйте увеличивающее зеркало.

Вы знали, что зеркало с эффектом лупы – злейший враг вашей красоты? И когда речь идет о макияже, либо о выщипывании бровей, откажитесь от этого приспособления. Отойдя от увеличивающего зеркала, вы поймете, что ваши брови сильно отличаются от того, что вы видели в нем. Зеркала с увеличивающим эффектом, безусловно, облегчают работу, но выдают искаженную «картину мира» – вы будете видеть деформированную форму и густоту бровей, далекие от реальности.

Если у вас плохое зрение, и вы не можете отказаться от увеличивающего зеркала, то тогда возьмите за правило отвлекаться от выщипывания после каждых 2-3 волосков, чтобы посмотреть на свое отражение «другими глазами» в обычном зеркале.

Правило седьмое. Главное – процесс.

Ещё одним условием, что волоски выщипаются без боли и шрамов, является следование правильной технике. Захватите волосок около корня и плавно потяните в направлении роста волос. Не делайте слишком резких движений, но и не “тяните резину”.

Правило восьмое. Последующий уход.

Сразу после выщипывания используйте успокаивающий крем, чтобы сократить раздражения и покраснения кожи. Подойдет крем после депиляции, который предназначен для кожи лица. Либо кубик льда.

Правило девятое. Относитесь к пинцету бережно.

Важно не только регулярно обеззараживать пинцет, но и бережно относиться к нему все время. Рассматривайте пинцет как точный прибор, ведь все пинцеты выравниваются на заводах с применением профессионального оборудования. Если пинцет часто падает или подвергается давлению, то может сбиться выравнивание. Инструмент окажется непригодным.

Для защиты рабочей поверхности вы также можете использовать специальные колпачки. И следите, чтобы ваш пинцет для бровей не попадал в чужие руки, а также к детям. Инструмент может быть испорчен от небрежного к нему отношения.

И обязательно очищайте пинцет после каждого использования с помощью дезинфицирующих салфеток.

Моя вера в Бога треснула, пошатнулась и начала стремительно рушиться, когда мне пришлось похоронить сына. Ему было всего десять, он был умница и мамина радость, и у нас с ним было большое будущее. По крайней мере, я так считала. Но, видимо, Бог так не считал. Потому что в аварии, которая случилась средь бела дня, у автобусной остановки, погиб только один человек: мой сын. У машины, как выяснилось, внезапно отказали тормоза, водитель пытался что-то сделать, как-то вырулить, но… Позже его хватил обширный инфаркт, а моего мальчика не спасли. Там, на остановке, еще были люди, но им как-то повезло, а вот нам – нет. Это был явный недогляд Бога, потому что мой ребенок был ни в чем не виноват, и где в этот момент были его ангелы-хранители, в каких облаках витали, почему не оберегли, не спасли – я не знаю.

Скамейка на кладбище стала моим вторым домом. После работы – на час сюда. И выходные – здесь. Здесь, рядом с сынулей, который улыбается с портрета во весь рот и похож на Буратино. Здесь я чувствую себя живой, а дома – мертвой. Я должна быть рядом с сыном, и точка. Отец ребенка, мой муж, моих мыслей не разделяет, походов на кладбище не понимает, и вообще как-то отдалился. Он пытается мне внушить, что жизнь продолжается, а меня это раздражает, ведь для меня она закончилась. Я – на кладбище, я – вместе с сыном, а муж – как хочет. Мы давно уже почти не разговариваем.

– Здравствуйте. У вас водички не найдется? Надо таблетку запить, что-то сердце прихватило.

Я обернулась – рядом стоял старик. Тоже, наверное, к своим пришел.

– Да, пожалуйста.

Я подала ему бутылочку с водой, у меня всегда с собой – я тоже запиваю таблетки.

– Я присяду?

– Пожалуйста…

Он тяжело опустился на скамейку и взглянул на памятник.

– Сын?

– Да.

– Еще не проводили?

– Проводили. Год назад. Вон же, на памятнике дата есть.

– Мало ли что написано. Закопать и проводить – не одно и то же.

Слово «закопать» неприятно царапнуло. Он, похоже, заметил, потому что пояснил:

– Закапывают тело. А провожают душу. Душа возвращается к Богу, наше дело – проводить и отпустить.

Я начала закипать. Последнее время при упоминании Бога у меня начинает подниматься температура.

– Вот давайте только про Бога не будем, ага?

– Почему?

Старик смотрел простодушно и спросил без подковырки. Но меня уже понесло:

– Почему? Вы еще спрашиваете, почему? Потому что его нет! Иначе он не допустил бы этого. А если он есть – еще хуже, тогда вообще нет ему оправдания!

– Вы считаете, Бог должен перед вами оправдываться? – удивленно уставился на меня старик. – Смело. Даже дерзко! Но продолжайте, продолжайте!

– А что продолжать? Ваш Бог… Вот говорят – «всевидящий», «вездесущий», «милосердный». И где он был, когда на моего ребенка неслась машина без тормозов? А водитель после инфаркта – овощ, лежит, только моргать и может. И не накажешь! Хотя, может, это и есть наказание? Но он пожилой дядька, а мой сынуля только жить начинал. Ему, между прочим, всего десять было! И он вообще на тротуаре стоял! А тут тормоза… Вот скажите, это справедливо?

– А где вы вообще в этом мире видели справедливость, моя дорогая? – спросил старик. – Войны… эпидемии… голод… болезни… трагические случайности… Каждую секунду по всему земному шару умирают тысячи людей! Старых, молодых, совсем юных, даже еще не родившихся. С точки зрения родных и близких – несправедливо, потому что отобрали. С точки зрения Бога – необходимо, потому что целесообразно.

– Вот и я говорю – злой он и безжалостный, ваш Бог.

– Как вас зовут, милая?

– Вера. Меня зовут Вера.

– Вера… Какое имя хорошее. Но вы, Вера, еще слишком маленькая, чтобы судить о промысле Божьем. И вера в вас тоже пока ма-а-аленькая такая, детская. Неразвитая еще.

– Что?

– Вера, а как вы себе представляете Бога? Можете рассказать?

– Что вы такие вопросы задаете? Бог – это Иисус Христос, всем известно.

– Нет-нет… Иисус – сын божий, богочеловек. Такой, какими мы все можем стать, если постараться. А вот Бог-Отец – что это?

– Ну… – я замялась. – Наверное, по образу и подобию?

– Вот-вот, это часто говорят. Но это ошибка, Верочка. Не Бог «по образу и подобию» человеческому, а человек – по божьему. Бог – целое, человек – его частичка. Маленькая, но уникальная.

Мне давно следовало встать и уйти, но, как ни странно, я этого не сделала. Чем-то меня этот старик зацепил. А может, просто давно ни с кем не общалась?

– Так Бог-Отец, Создатель – это все-таки человек? – продолжал допытываться мой собеседник. – Или как?

– Наверное, все-таки нет, – подумав, решила я. – Я так думаю, это все сущее. Огромное. Непостижимое. Вся Вселенная и даже больше. Такой огромный организм! Потому что раз он создал все, значит, должен быть больше, чем создание.

– О! – поднял палец старик. – Сие правда великая есть. Создатель больше, чем создание. Огромный и непостижимый. Как же можно мерить его человеческими мерками? Он создал Вселенную, он до сих пор ее преобразует и улучшает. Наверное, с его точки зрения «справедливость» выглядит совсем по-другому. Если вообще существует! Потому что в строительстве чего бы то ни было главное не справедливость, а целесообразность. Иногда в процессе созидания ведь приходится чем-то и поступиться, да?

– Поступиться? Вы имеете в виду – моим сыном? Ну, знаете ли… – я задохнулась от негодования.

– Верочка… простите меня! Я вовсе не вашего сына имел в виду, – виновато тронул меня за рукав старик. – Я уже старый, масштабы другие. С возрастом начинаешь видеть мир не в деталях, а в общем. Ведь что мы для Создателя и для Вселенной? Песчинки! Даже мельче, чем песчинки.

– Да, бабочки-однодневки, – горько отозвалась я. – Нас много, нас не жалко.

– Не жалко, говорите… Верочка, простите, а вы брови выщипываете? – вдруг спросил старик.

– Что???

– Вы придаете форму бровям? Вижу, что да.

– Ну, допустим. А вам что за дело?

– Вот смотрите. Брови – это ваша часть. Это сравнительно постоянная часть, мало подвергающаяся изменениям. Брови состоят из множества волосков, которые расположены в определенном порядке, привыкли друг к другу, служат верой и правдой и прекрасно себя чувствуют. Отдельные волоски старятся и выпадают, а на их месте нарастают новые, молодые, но в целом брови неизменны. Это – заведенный порядок вещей. Вы следите за ходом моей мысли?

– Да, я слежу. Но я не понимаю…

– Сейчас поймете. Однажды вы смотрите в зеркало и решаете: надо бы придать бровям другую форму, проредить их. Это – акт волеизъявления. Берете пинцет и начинаете выщипывать. Два волоска, пять, десять… Они молодые и здоровые, они вовсе не собирались покидать место обитания, но их же не спрашивают. Им больно, они не готовы, они сопротивляются. Но безжалостный пинцет вырывает их с корнем, и они отправляются в небытие. Вам их не жалко?

– Но это же всего лишь брови… – растерянно сказала я.

– Возможно, мы для Создателя тоже своего рода брови, – философски заметил старик. – И нам, и нашему пинцету, не слышно, как оставшиеся волоски кричат и стонут: «О, нет!». Или «Мы его теряем, сделайте же что-нибудь!». Или «Он был так молод, это несправедливо!». Но мы не слышим, и потом – у нас есть план. Брови должны принять другую форму, и они ее принимают. Потом привыкают и существуют дальше, потому что жизнь продолжается. Вы корректируете брови по своей воле, а им остается только принять. Обижаться на пинцет? Но это всего лишь инструмент. Обижаться на вас? Безнадежно и бессмысленно. Ведь все, в конце концов, «по воле божьей». Понимаете, о чем я?

Я подавленно молчала. Аналогия с бровями меня как-то сбила с толку. Неужели мы для Бога – всего лишь какие-то брови? Хотя, наверное, даже мельче, чем брови. А он тем временем продолжал:

– Любой организм постоянно обновляется, в нем ежесекундно умирают миллионы клеток, и тут же рождаются новые. Я думаю, во Вселенной происходят аналогичные процессы. Ведь если «по образу и подобию», то законы одни и те же.

– И что тогда нам остается? – напряженно спросила я.

– Да много чего остается! Жить и трудиться во благо организма, – ответил он. – Плодиться и размножаться. Совершенствовать себя. Заботиться о близких, уважать дальних. А если что-то не в нашей власти – смириться. Не брови управляют нами, а мы бровями. Мы – целое, они – часть. Так и нам не дано руководить Богом. У него ведь тоже есть свой план, которого нам знать, увы или к счастью, не дано…

– Обидно. Так обидно… – прошептала я.

– Какой смысл обижаться на «огромное и непостижимое»? – усмехнулся он. – Логичнее расслабиться и довериться. Страдания ведь когда возникают? Когда мы не доверяем Создателю, считаем, что нас не любят, что с нами поступили несправедливо, и мы сами себя загоняем в ловушку, где страшно и беспросветно. Но если мы верим… Тогда есть свет, есть надежда, есть будущее, и можно жить. Я в этом убежден, Верочка.

– Мне до сих пор кажется, что я умерла вместе с ним, – посмотрела я на памятник.

– Но вы живы, божественный «пинцет» вас миновал, – сказал старик. – Поверьте, если вы живете, значит, вы еще нужны здесь. А ваш мальчик – он нужен там. Проводите его с Богом – и живите!

– Дети не должны уходить раньше родителей, – упрямо сказала я. – Вам просто меня не понять.

– Мне? Нет, я понимаю. Я проводил всех своих, всех. Супругу, сыновей, внучку. Справедливо, несправедливо – кто я такой, чтобы судить об этом? Так случилось.

– Ох, простите… Соболезную. Вам, наверное, очень одиноко?

– Они все здесь лежат. Но мне не одиноко, нет. Я прихожу сюда, на кладбище, и разговариваю.

– С ними?

– Нет, совсем нет. Им это уже не нужно, с ними Бог разговаривает. Я прихожу к живым. Посидеть рядом, поговорить, объяснить, утешить… Это то, что я могу и что мне по силам.

– А почему вы это делаете?

– Кто-то же должен. Чтобы жизнь продолжалась!

Да, он был прав: мне очень трудно было принять случившееся и отпустить сына, потому что я была уверена, что лучше знаю, как справедливо и как нужно. Но обижаться на Бога – смешно. Это все равно что брови, которые обижаются на свою хозяйку.

– Идите жить, Верочка. Любите мужа, рожайте еще детей, радуйтесь каждому дню и каждому событию. А вашему мальчику – светлая память.

– А он на меня не обидится? – спросила я, глядя на портрет сына.

– Он за вас порадуется, – твердо ответил старик. – Он ведь перестал быть Частью и присоединился к Целому. Значит, он теперь тоже – Бог. Вы в него верите?

Я верила, теперь – верила. Если мой сын тоже стал Богом, тогда конечно. Благодаря этому странному старику моя маленькая вера подросла и окрепла. А если не верить – можно с ума сойти, отравить всю жизнь в радиусе досягаемости, смять себя, разрушить все окружающее пространство и все равно ничего не добиться. «Господи, на все воля твоя…», – слова молитвы затрепетали, наполнились смыслом, я их наконец-то не просто поняла, а прочувствовала. Но была еще и моя воля, распространяющаяся только на мой маленький мир. «По образу и подобию» – это тоже теперь виделось по-другому. Если я сижу в оцепенении на кладбище и умерщвляю себя, это, скорее всего, отражается и где-то в большом мире. Я бросила последний взгляд на сына и волевым усилием подняла себя со скамейки.

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо вам. Не скажу, что я совсем успокоилась, но я поняла и буду стараться. Теперь я пойду. Надо, чтобы жизнь продолжалась…

– С Богом, – напутствовал меня старик.

– А вы?

– А я, пожалуй, пока останусь. Вдруг кто-то еще сейчас убивается от горя, потерял веру и блуждает впотьмах?

– И вы подадите ему руку помощи и выведете на свет, – сказала я. – Чтобы жизнь продолжалась…