Друнина нежный рот и высокие брови
ГОЛОС КЛАРЫ
К. Давидюк и К. Гнедаша похоронили вместе в центре белорусского города Слоним.
Никогда и никто
Разлучить нас друг с другом не сможет,
Нас война повенчала
В солдатской могиле одной.
Кто за право быть вместе
Платил в этом мире дороже?—
За него заплатили мы
Самой высокой ценой.
Каждый год по весне
К нам сбегаются маки, алея,
Полыхают тюльпаны,
Пионы сгорают до тла…
Ни о чем не жалею,
Нет, я ни о чем не жалею:
Я счастливой была,
Я счастливою, мама, была!
ЭПИЛОГ
Уже смягчили боль десятилетья,
Лишь на Басманной так же плачет мать.
Шумят за окнами чужие дети,
Фронтовики приходят помолчать.
Еще доски мемориальной нету…
И все ж, пробившись через толщу лет,
Вдруг вспыхнуло звездою имя это
И в душах яркий прочертило след.
А я бессонной вспоминаю ночью,
Что мы встречались — и не раз, не пять.
Когда бы знала я тогда!.. Но, впрочем,
Что я тогда могла о Кларе знать?
ПРОДОЛЖАЕТСЯ ЖИЗНЬ…
Порошили снега,
Затяжные дожди моросили,
Много раз соловьи
Возвещали о новой весне…
Ясноглазые парни —
Кристальная совесть России,
Не дают мне стоять
От житейских тревог в стороне.
А когда покачнусь
(И такое бывает порою),
Незаметно помогут,
Спокойно поддержат меня
Ясноглазые парни,
Которых военной сестрою
Мне пришлось бинтовать,
Довелось выносить из огня.
Продолжается жизнь.
И нельзя в стороне оставаться,
Потому что за мной
Боевым охраненьем стоят
Ясноглазые парни,
Которым навек восемнадцать —
Батальоны домой
Никогда не пришедших солдат.
«Колдует тропинка лесная…»
Колдует тропинка лесная
Над шалою талой водой…
Я зависти к юным не знаю —
Была в свой черед молодой.
И шла наша молодость к маю
По самой Великой войне.
Я зависти к юным не знаю —
Пускай позавидуют мне!
«Мне близки армейские законы…»
Мне близки армейские законы,
Я недаром принесла с войны
Полевые мятые погоны
С буквой «Т»— отличьем старшины.
Я была по-фронтовому резкой,
Как солдат, шагала напролом,
Там, где надо б тоненькой стамеской,
Действовала грубым топором.
Мною дров наломано немало,
Но одной вины не признаю:
Никогда друзей не предавала —
Научилась верности в бою.
«Я — ТАНЯ»
Нежный рот и упрямые брови —
Восемнадцать девчоночьих лет.
В партизанских лесах Подмосковья
Никогда не сотрется твой след.
Олененок с большими глазами,
Смуглых щек полудетский овал…
Посылал командир на заданье —
Оказалось, в бессмертье послал.
Ты попалась гестаповцам в лапы —
Тяжелей не придумать беды.
И палач раскаленную лампу
Подносил тебе вместо воды.
Сапогами девчушку топтали:
— Где другие бандиты, ответь!
Как зовут? Ты откуда?
— Я — Таня.
Где другие? Готовят вам смерть!
И по снегу ногами босыми,
Крепко сжав окровавленный рот,
Как на трон, партизанка России
На высокий взошла эшафот.
Огляделась: «Что плачете, люди!
Наши близко! Они отомстят…»
Ветер осени слезы мне студит —
Было б нынче тебе шестьдесят.
Нет, осталась ты юною, слышишь?
Над тобою не властны года.
В небе Вечности всходишь все выше
Комсомольская наша звезда!
«Когда проходят с песней батальоны…»
Когда проходят с песней батальоны,
Ревнивым взглядом провожаю строй —
И я шагала так во время оно
Военной медицинскою сестрой.
Эх, юность, юность! Сколько отмахала
Ты с санитарной сумкой на боку!..
Ей-богу, повидала я немало
Не на таком уж маленьком веку.
Но ничего прекрасней нет, поверьте
(А было всяко в жизни у меня!),
Чем защитить товарища от смерти
И вынести его из-под огня.
«А годы, как взводы, идут в наступленье…»
А годы, как взводы, идут в наступленье…
Ворчит мой комбат: «Опухают колени,
И раны болят, и ломает суставы…»
А ты поднимись, как у той переправы,
У той переправы в районе Ельца,
Где ты батальон выводил из кольца!
Комбат мой качает висками седыми:
— Мы были тогда, как щенки, молодыми,
И смерть, как ни странно, казалась нам проще —
Подумаешь, пули невидимый росчерк!
Комбат, что с тобой? Ты не нравишься мне!
Забыл ты, что мы и сейчас на войне.
Что годы, как взводы, идут в наступленье…
А ты примиряешься с мыслью о плене —
О плене, в который нас время берет…
А может, скомандовать сердцу: «Вперед!»
А может быть, встать, как у той переправы?
Плевать, что скрипят, как протезы, суставы!
Он чиркает спичкой, он прячется в дыме,
Он молча качает висками седыми…
Источник
«В самый грустный и радостный праздник в году…»
В самый грустный и радостный праздник в году —
В День Победы — я к старому другу иду.
Дряхлый лифт на четвертый вползает с трудом.
Тишиною всегда привечал этот дом,
Но сегодня на всех четырех этажах
Здесь от яростной пляски паркеты дрожат.
Смех похож здесь на слезы, а слезы на смех.
Здесь сегодня не выпить с соседями — грех.
Открывает мне женщина — под пятьдесят.
Две медальки на праздничной кофте висят,
Те трагичные, горькие — «За оборону»…
Улыбаясь, косы поправляет корону.
Я смотрю на нее: до сих пор хороша!
Знать, стареть не дает молодая душа.
Те медальки — не слишком большие награды,
Не прикованы к ним восхищенные взгляды.
В делегациях нету ее за границей.
Лишь, как прежде, ее величают «сестрицей»
Те, которых она волокла на горбу,
Проклиная судьбу, сквозь пожар и пальбу.
— Сколько было спасенных тобою в бою?
— Кто считал их тогда на переднем краю?..
Молча пьем за друзей, не пришедших назад.
Две, натертые мелом, медали горят,
Две медали на память о черных годах
И об отданных с кровью родных городах…
«Над ними ветра и рыдают, и пляшут…»
Над ними ветра и рыдают, и пляшут,
Бормочут дожди в темноте.
Спят наши любимые, мальчики наши,
А нас обнимают не те…
Одни — помоложе, другие — постарше
Вот только ровесников нет.
Спят наши ровесники, воины наши —
Им все по семнадцати лет…
ОСТАНЬСЯ В ЮНОСТИ, СОЛДАТ!
(Диптих)
I. ЧТОБ ВСТАТЬ
Себе дал команду «Вперед!»
Израненный мальчик в шинели.
Глаза, голубые, как лед,
Расширились и потемнели.
Себе дал команду «Вперед!»,
На танки пошел с автоматом…
Сейчас он, сейчас упадет,
Чтоб встать Неизвестным Солдатом.
2. ЛЮБИМОЙ
Хоть гордиться могу я судьбою,
Хоть погиб в справедливом бою,
Все же, так виноват пред тобою
Я за женскую долю твою!
Как я верил, что встречу победу,
Как шагал я к тебе по войне!..
Горько жить нашим девушкам бедным
С одиночеством наедине…
«СМИРНАЯ»
(Поэма)
В июне 1944-го была принята последняя радиограмма Смирной — радистки Кима: «Следуем программе…» Под именем Кима в немецком тылу работал советский разведчик Кузьма Гнедаш, под именем Смирной — Клара Давидюк, москвичка с Ново-Басманной улицы.
ПРОЛОГ
Я в году родилась том самом,
Что и Клара. Сто лет назад
Нас возили на санках мамы
В скромный Бауманский сад.
От вокзалов тянуло чадом,
Вдаль гудок паровозный звал.
Мы и жили почти что рядом,
Разделял нас один квартал.
В том московском районе старом
Каждый домик мне был знаком.
На Басманную часто, Клара,
Я ходила за молоком.
Ты напротив жила молочной,
Мы встречались не раз, не пять.
Если б знала я! Если б!.. Впрочем,
Что тогда я могла бы знать?..
НАЧАЛО
Застенчивость. Тургеневские косы.
Влюбленность в книги, звезды, тишину.
Но отрочество поездом с откоса
Вдруг покатилось с грохотом в войну.
Напрасно дочек умоляют дома,
Уже не властен материнский взгляд —
У райвоенкоматов и райкомов
Тургеневские девушки стоят.
Какие удивительные лица
Военкоматы видели тогда!
Текла красавиц юных череда —
Казалось, выпал жребий им родиться
В пуховиках «дворянского гнезда».
Казалось, благородство им столетья
Вложили в поступь, в жесты, в легкий стан.
Где взяли эту стать рабочих дети,
И крепостных праправнучки крестьян?..
Все шли и шли они — из средней школы,
С филфаков, из МЭИ и из МАИ —
Цвет юности, элита комсомола,
Тургеневские девушки мои!
И там тебя я видела, наверно,
Да вот запомнить было ни к чему.
Крутился времени жестокий жернов,
Шла школьница к бессмертью своему.
На нежных скулах отсветы пожара,
Одно желанье —
Поскорее в бой!..
Вошла к секретарю райкома Клара
И принесла шестнадцать лет с собой.
И секретарь глядит, скрывая жалость:
«Ребенок. И веснушки на носу…»
Москва. Райком. Так это начиналось.
А в партизанском кончилось лесу…
КОНЕЦ
Предсказывая близкую победу,
Уже салюты над Москвой гремят,
А здесь идут каратели по следу,
Вот-вот в ловушку попадет отряд.
Такое было много раз и ране —
Не первый день в лесу товарищ Ким.
Но он сейчас шальною пулей ранен,
Ему не встать с ранением таким.
«Всем уходить!»— приказ исполнят Кима,
И только ты не выполнишь приказ,
И будешь в первый раз неумолима,
И будешь ты такой в последний раз…
Ким все поймет, но, зажимая рану,
Еще попросит: «Клара, уходи!»
Сжав зубы, девушка с пустым наганом,
Бледнея, припадет к его груди.
Потом, уже нездешними глазами
Взглянув в его нездешнее лицо,
Пошлет в эфир: «Мы следуем программе» —
И у гранаты выдернет кольцо…
Источник
Имя Юлии Друниной находится под сенью яркого таланта Ахматовой и Цветаевой. И совершенно напрасно. Она не хуже – она другая. И каждый из нас может прикоснуться к ее творчеству и найти в нем частичку себя.
Юлия Владимировна была обречена стать поэтессой. А кем еще быть девочке, дом которой пронизан любовью к слову и искусству? Отец преподавал историю, а мать – давала уроки игры на фортепиано и возглавляла библиотеку.
Друнина родилась в мае 1924 года, в 41-ом ей едва исполнилось 17 лет, но она, ни минуты не колеблясь ушла на фронт. Работала санитаркой, а чуть позже – медсестрой.
Ее юность пришлась на годы Великой Отечественной Войны, и первая любовь тоже. Командир батальона, которому она посвятила самые пронзительные строки, подорвался на мине. Но, судьбу не выбирают. И даже в самые мрачные годы сердце хочет любить.
“В школьные годы я писала о любви с пафосом: о рыцарях и прекрасных дамах, о цыганских таборах и о дуэлях. Но из детства я прямиком попала в войну. Напускная бравада испарилась из стихов” – признавалась Друнина в интервью.
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать! — Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
Юлия Друнина была тяжело ранена, контужена, много раз лежала в госпитале в реанимации… Ей пришлось испытать на себе все тяготы войны.
В мирное время Друнина издавала стихи, поступила на сценарный факультет. В конце 80-х поэтесса тяжело переживала Перестройку, ей казалось, что ценности общества и мораль превратились в руины, а она так надеялась, что перемены пойдут на пользу стране.
Ее стихи пронизаны грустью и ностальгией, проникают глубоко в душу:
“Теперь не умирают от любви”
Юлия Друнина – поэтесса 20 века. Она заметила, что люди стали циничными и равнодушными. Они не превозносят любовь, как великий дар. А эксплуатируют ее в своих меркантильных целях.
Любовь не провоцирует щедрость души. Если Маяковский с Ахматовой гордились тем, что любят, пусть и безответно. То теперь мы обмениваем любовь на любовь. А от грусти и печали спасаемся антидепрессантами. Зачем любить в пустоту? Мы слишком эгоистичны для этого. Не пишем стихов и бережем свое сердце от невидимых шрамов.
“Не встречайтесь с первою любовью”
“Песня, смолкшая за рекой” – какая красивая метафора!
Друнина права – нельзя войти в одну реку дважды. Нельзя заставить человека испытать тот же спектр чувств. Помните, как у Бродского: “В моей памяти ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива”. А новая встреча может все разрушить, разочаровать обоих.
И теплый огонек воспоминаний, который греет душу годами, потухнет и превратится в серый пепел.
“Стал холоден мой теплый старый дом”
В этом стихотворение передо мной раскрывается целая стена. Женщина, которая смотрит на своего мужа, а он равнодушно читает газету или смотрит телевизор. Ее терзает факт исчезновения чувств, она не может жить одной лишь стабильностью, “по накатанной”. А он – другой породы. Ему достаточно того, что жена под боком, постирала рубашки и подала ужин на стол.
И вроде смешно и нелепо развестись на экваторе жизни с человеком, который ничего плохого тебе не сделал. Но и жить в отсутствие любви – невыносимо.
А вам понравились стихи Юлии Друниной?
Источник
Юлия Друнина фото (Яндекс)
Юлия Друнина
Я хочу забыть вас, полковчане,
Но на это не хватает сил,
Потому что мешковатый парень
Сердцем амбразуру заслонил.
Потому что полковое знамя
Раненая девушка несла —
Скромная толстушка из Рязани,
Из совсем обычного села.
Всё забыть. И только слушать песни.
И бродить часами на ветру…
Где же мой застенчивый ровесник,
Наш немногословный политрук?
Я хочу забыть свою пехоту.
Я забыть пехоту не могу.
Беларусь. Горящие болота.
Мёртвые шинели на снегу.
Юлия Друнина… Коренная москвичка, в детстве очень любила читать и не хотела быть девчонкой. Ее друзьями были мальчишки, с которыми она играла в войну, и однажды отрезала себе косу вместе с бантом! Пришлось коротко подстричься. Стихи стала сочинять с шести лет. Занималась в литературном кружке, и как-то её стихотворение о школе напечатала педагогическая газета, а потом его даже прочитали по радио.
Юлия Друнина – детство… фото (Яндекс)
Жили в коммунальной квартире, небогато. Юлина мама служила библиотекарем, давала музыкальные уроки и владела несколькими иностранными языками, а отец был учителем истории средней школы, в которой училась Юля. Он тоже пытался писать, но в талант дочери не верил. Жаль…, но он так и не дожил до ее известности, умер в эвакуации, в небольшом сибирском городке, зимой 1942-го. А Юля, оставшись одна, заканчивает в далёком Хабаровске школу авиаторов, но на фронт отправляется медицинской сестрой и два года воюет в штурмовой роте…
Ты должна
Побледнев,
Стиснув зубы до хруста,
От родного окопа
Одна
Ты должна оторваться,
И бруствер
Проскочить под обстрелом
Должна.
Ты должна.
Хоть вернешься едва ли,
Хоть «Не смей!»
Повторяет комбат.
Даже танки
(Они же из стали!)
В трех шагах от окопа
Горят.
Ты должна.
Ведь нельзя притворяться
Перед собой,
Что не слышишь в ночи,
Как почти безнадежно
«Сестрица!»
Кто-то там,
Под обстрелом, кричит…
Юлия Друнина фото (Яндес)
В 1943 году, во время одного боя, сама получив ранение, продолжала спасать раненых… В тылу после ранения Юля даже пробует поступить в литературный институт, но проваливается на экзаменах, и снова едет на фронт. Ее допускают к строевой службе, она воюет и продолжает писать стихи.
Только что пришла с передовой
Мокрая, замёрзшая и злая,
А в землянке нету никого,
И, конечно, печка затухает.
Так устала — руки не поднять,
Не до дров, — согреюсь под шинелью.
Прилегла, но слышу, что опять
По окопам нашим бьют шрапнелью.
Из землянки выбегаю в ночь,
А навстречу мне рванулось пламя.
Мне навстречу — те, кому помочь
Я должна спокойными руками.
И за то, что снова до утра
Смерть ползти со мною будет рядом,
Мимоходом: «Молодец, сестра!» —
Крикнут мне товарищи в награду.
Да ещё сияющий комбат
Руки мне протянет после боя:
— Старшина, родная! Как я рад,
Что опять осталась ты живою!
Юлия Друнина фото (Яндекс)
Интересно, что в госпитале Юля лежала в мужской палате,потому что не было женской. Была похожа на мальчика, и юная повариха, решив, что это юноша, её полюбила. Правда, конечно, открылась, и Юля получила оплеуху. Но зато, пока лежала, написала своё первое военное стихотворение, которое вошло во все антологии военной поэзии:
Я только раз видала рукопашный,
Раз наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
По прибытии на фронт Юлия Друнина получила назначение в 667-й стрелковый полк 218-й стрелковой дивизии. В этом же полку воевала санинструктор Зинаида Самсонова, которая погибла 27 января 1944 года и посмертно была удостоена звания Героя Советского Союза. Юлия Друнина посвятила ей одно из самых проникновенных своих стихотворение «Зинка»
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав…
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
3
— Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
…Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
Юлия Друнина фото (Яндекс)
Надежде дойти до Берлина сбыться было не суждено… После контузии уже в конце войны Юлю Друнину признали негодной к службе и отправили домой. И уже со второй попытки она поступает в Литературный институт,публикуется в журналах, а ещё знакомится со своим будущим мужем Николаем Старшиновым, поэтом, фронтовиком-инвалидом, и у них рождается дочь Елена… И пишет… Пишет стихи.
Комбат
Когда, забыв присягу, повернули
В бою два автоматчика назад,
Догнали их две маленькие пули —
Всегда стрелял без промаха комбат.
Упали парни, ткнувшись в землю грудью,
А он, шатаясь, побежал вперед.
За этих двух его лишь тот осудит,
Кто никогда не шел на пулемет.
Потом в землянке полкового штаба,
Бумаги молча взяв у старшины,
Писал комбат двум бедным русским бабам,
Что… смертью храбрых пали их сыны.
И сотни раз письмо читала людям
В глухой деревне плачущая мать.
За эту ложь комбата кто осудит?
Никто его не смеет осуждать!
Юлия Друнина и Алексей Каплер фото (Яндекс)
С Николаем Старшиновым Юля прожила пятнадцать лет… Но через два года после окончания института, поступив на курсы сценаристов, она знакомится с известным деятелем кино Алексеем Каплером, который был старше ее на 20 лет, и… влюбляется. Каплер отсидел в сталинских лагерях, шесть лет они встречались, скрывая свои отношения, а потом оба развелись с супругами, поженились и прожили вместе около двадцати лет. Юлия тяжело переживает смерть второго мужа, но…, так уж устроена душа поэта, когда ей больно, её врачуют стихи.
Ополченец
Редели, гибли русские полки.
Был прорван фронт.
Прорыв зиял, как рана.
Тогда-то женщины,
Подростки,
Старики
Пошли на армию Гудериана.
Шла профессура,
Щурясь сквозь очки,
Пенсионеры
В валенках подшитых,
Студентки —
Стоптанные каблучки,
Домохозяйки —
Прямо от корыта.
И шла вдова комбата,
Шла в… манто —
Придумала, чудачка, как одеться!
Кто
В ополченье звал ее?
Никто.
Никто, конечно, не считая сердца.
Перестройку страны Юлия Друнина, как и многие из нас, приняла восторженно. Надеялась на изменения, улучшение жизни. В девяностом ее избирают депутатом Верховного Совета, и она пишет стихи и публицистические очерки о моральных ценностях. В августе девяносто первого она среди защитников Белого Дома. Своей общественной деятельностью она пытается отстоять льготы ветеранам войны и боевых действий.
Юлия Друнина фото (Яндекс)
Разочарование от нового правительства, общества и перемен привели к отказу от депутатства и самоубийству. Она задохнулась выхлопными газами в собственном гараже. Оставила предсмертную записку… Одно из последних желаний – похоронить рядом с мужем. Дочь Елена увезла гроб с телом матери в Крым, где и похоронила. Смерть их примирила…, при жизни Юлии Друниной не складывались её отношения с дочерью.
В неразберихе маршей и атак
Была своя закономерность все же:
Вот это – друг,
А это – смертный враг,
И враг в бою
Быть должен уничтожен.
А в четкости спокойных мирных дней,
Ей-богу же, все во сто раз сложней:
У подлости бесшумные шаги,
Друзьями маскируются враги…
Юлия Друнина фото (Яндекс)
Награды и премии Юлии Друниной:
Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1975) – за книгу стихов «Не бывает любви несчастливой» (1973);
Орден Отечественной войны 1-й степени (11 марта 1985);
Два ордена Трудового Красного Знамени (8 мая 1974, 8 мая 1984);
Орден Красной Звезды (15 октября 1944);
Орден «Знак Почёта» (28 октября 1967);
Медаль «За отвагу» (23 января 1944);
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»; Серебряная медаль имени А. А. Фадеева (1973)
Источник: https://stuki-druki.com/authors/Drunina-Yulia.php ©л
Если статья Вам понравилась, не жалейте лайк (палец вверх). поделитесь с друзьями в соц, сетях. И, конечно, подписывайтесь на канал («подписаться» – вверху)
Ссылки на похожие публикации:
“Три стиха трёх поэтов 21-го века…”
https://zen.yandex.ru/media/id/5ead86b05d462a32492bf763/tri-stiha-treh-poetov-21go-veka-bez-kommentariev-5f9fec7cb09e797ceb42101c
Стихи расстрелянных поэтов… Борис Корнилов”
https://zen.yandex.ru/media/id/5ead86b05d462a32492bf763/stihi-rasstreliannyh-poetov-boris-kornilov-5fa55efc1aeb58326c2aa43d
Стихи расстрелянных поэтов… Павел Васильев”
Источник